Россия кончилась. Вперед, Россия!

15 февраля в Высшей школе экономики прошел круглый стол «Российская ментальность и вызовы времени», организованный университетом совместно с фондом «Либеральная миссия». Поводом для дискуссии стала выпущенная фондом книга «Куда ведет кризис культуры?».

Видеозапись

 

Игорь Клямкин

В книгу вошли материалы одноименных семинаров, проводившихся «Либеральной миссией» в 2010-2011 годах.

Как заметил ведущий круглого стола, соавтор и редактор-составитель сборника Игорь Клямкин, ее проблематика, которая еще год назад могла произвести впечатление сугубо теоретического труда, оказалась сейчас в самом фокусе общественно-политической жизни российского общества. Поэтому и другие авторы книги, специалисты различных направлений гуманитарной науки — историки, философы, социологи, составившие основной ряд докладчиков на круглом столе, в своих выступлениях неизбежно обращались к проблемам текущего момента.

Открывал обсуждение Игорь Яковенко, сразу заявивший отчасти провокационный и весьма печальный тезис: Россия как сверхдержава, какой она привыкла себя считать в XIX и XX веках, кончилась. Более того, свои ресурсы исчерпала и российская культура, которой «больше нечего предложить миру». Культурная модернизация, создание новой, конкурентоспособной культуры требует от российского общества изменения ментальности, и исторический опыт показывает, что такое изменение возможно.

«В общем случае изменение ментальности связано с прерыванием социокультурной преемственности и утверждением альтернативного культурного комплекса, — полагает Игорь Яковенко. — Но эта работа имеет какой-то шанс на успех только в том случае, если вектор изменений соответствует логике исторического процесса».

«Бунт рассерженных горожан», как некоторые эксперты называют нынешние массовые гражданские выступления, можно счесть сигналом к проведению этих изменений. Вот только воспитывать новую ментальность придется долго и систематически, а начинать — с детства, ведь именно в детском и юношеском возрасте формируется матрица восприятия и отношения к действительности.

Чему же, по мнению Игоря Яковенко, необходимо учить российских детей? Во-первых, кооперации и консолидации, которые обычно становятся возможными у нас только под давлением начальства, а также культуре компромисса. Во-вторых, самоуправлению — неслучайно на Западе, в частности в США, институт самоуправления является частью уже школьной культуры (обязательно существует совет и президент класса и школы).

Важнейшая проблема — воспитание критически мыслящих людей. «Российская школа не учит ни искусству дискуссии, ни мышлению в полном смысле этого слова», — отметил Игорь Яковенко. Восполнить этот пробел можно за счет введения в школе курсов логики, риторики, а также права и экономики. «Нужно обращаться к парадигме интереса, раскрывать экономическую основу исторических процессов, — продолжил докладчик. — Интерес необходим для взросления человека. Между тем наше воспитание и интеллигентский бэкграунд блокируют адекватное восприятие частной собственности».

Игорь Яковенко также считает необходимым «выход из гетто русского языка». «Английский не иностранный, а международный язык, он должен обязательно преподаваться в школе, а человек, не владеющий свободно английским, не может получать диплом о высшем образовании», — сказал он.

Впрочем, сегодняшнее государство, уверен Игорь Яковенко, «на эти преобразования не пойдет». Но и без его поддержки, а точнее, вопреки всем чинимым им препятствиям, российские граждане начинают самоорганизовываться, свидетельством чего и стали митинги на Болотной и проспекте Сахарова. Почему самоорганизация стала возможной и на митинги вышли не 300-400 радикалов, как в предыдущие годы, а десятки тысяч людей, многие из которых представляют средний класс? «Потому что собственность созидает автономную личность, — отвечает Игорь Яковенко. — И пусть в России собственность незащищена, ее отнимают, с ней происходят другие недопустимые вещи, она меняет людей и их психологию. А наша роль как интеллектуального сообщества состоит в том, чтобы все происходящие сдвиги и изменения систематизировать».

Несколько иную оценку событий и их первопричин высказал другой автор сборника, философ Владимир Межуев. «Мне непонятно, когда говорят что на Болотную вышел средний класс, — заметил он. — Это неправильно, на Болотную вышли граждане, а на Поклонную — поданные. Это и есть наша главная проблема — как из народа сделать граждан. Демократия не есть власть народа, это власть граждан. Граждане — это люди, которые могут между собой договориться, невзирая на политические и идеологические противоречия».

Игорь Яковенко

Менталитет Вадим Межуев предлагает рассматривать как нечто движущееся и меняющееся, а не раз и навсегда застывший стереотип мышления и поведения. Менталитет едва ли может быть национальным, поскольку он «обозначает не разные национальности, а разность людей одного народа». В то же время в деле изменения менталитета Вадим Межуев не склонен преувеличивать значение экономических факторов, в том числе отношений собственности. «Бердяев сказал, что главный нерешенный вопрос в России — это вопрос религии, — отметил Вадим Межуев. — Русский человек так и остался язычником, а это значит, что он не знает границы между добром и злом. Если корпоративные ценности воспринимаются им, то общечеловеческие нет».

Николая Бердяева процитировал и еще один соавтор книги, философ Алексей Кара-Мурза. «Константа русской души по Бердяеву, — напомнил он, — это нигилизм и апокалиптика. Заметьте, у нас и в девяностые годы наиболее популярны были те, кто больше всего отрицал и больше всего обещал». Впрочем, эти качества национального характера, как показывает история других стран (например, Франции), не являются российским «эксклюзивом». Другое дело, что «переход от подростковой ко взрослой ментальности в России задержался».

«На Болотной мы видели другой тип людей — людей, которые могут договориться по главному вопросу — определению демократии, — сказал Алексей Кара-Мурза. — Демократия — это четкость процедур и непредрешенность конечного результата. В нашем лагере до сих пор наблюдается противостояние либералов и демократов. В книге я привожу пример того, как эти две линии сходились во времена французского просвещения. Казалось, их никогда не удастся примирить, а сейчас во французской нации существует консенсус. В России соответствующая работа, к сожалению, не проделана».

Профессор кафедры теории политики и политического анализа ВШЭ Эмиль Паин, в свою очередь, признал, что, будучи антропологом, отражал в книге другую проблему: как пройти между двумя крайностями — социологизацией культуры и культурализацией социального. «Я считаю, что российская ментальность — это абстракция, обман зрения, ее нет, — сказал Эмиль Паин. — В постсоветское время мы живем в стране с высочайшим уровнем фрагментации, сегментации культурных норм».

Элементы социальной организации, которые «транслировали» традиционную культуру, на его взгляд, разрушаются, однако этот процесс не касается столь большого региона России, как Северный Кавказ, где традиционалистские ценности, напротив, укрепляются. Но даже там возникают очаги иной, городской, культуры, носители которой активно используют интернет и чувствуют себя частью мирового пространства. Для этих людей очень важной ценностью является самоуважение, они не позволяют произвольно манипулировать собой, самостоятельно выбирая те сигналы, которые они хотят воспринимать. Это сообщество чрезвычайно быстро растет, отметил Эмиль Паин.

Выступили на круглом столе и еще два соавтора книги. Культуролог Андрей Пелипенко заметил, что в России «не решены задачи буржуазно-демократической революции» и что до тех пор, пока они не будут выполнены, фантом революции, которым так пугают российское население, не исчезнет. «Если мы говорим о революции, то надо уточнить ее смысл, — продолжил литературовед и культуролог Алексей Давыдов. — Речь должна идти о культурной революции, то есть изменении доминанты в мышлении».

Так все же, ментальность — это данность или вымысел? Присутствовавший на круглом столе президент фонда ИНДЕМ Георгий Сатаров полагает, что ответ на этот вопрос не так уж и важен: «Даже если ментальности не существует, ничего страшного в ее изучении нет. Более того, ментальность в любом случае исследовать необходимо, с ее помощью нужно описывать происходящее, потому что это делает наш взгляд на сущее более объемным».

«Мы живем в очень быстро меняющемся мире, а ментальность ориентирует нас на статику, прошлое, — это уже мнение профессора кафедры государственной и муниципальной службы ВШЭ Александра Оболонского. — В прошлом мы все время выбирали себе худшую дорогу, но это не значит, что выбор хорошего пути нам навсегда заказан».

 

Олег Серегин, Новостная служба портала ВШЭ

Фото Василия Бегаля