Нерешаемые задачи как основа высшего образования

20 ноября на очередном семинаре серии «Актуальные исследования и разработки в области образования» Института развития образования ВШЭ с докладом «Высшее образование 2.0» выступил ректор Московской школы управления «Сколково» Андрей Волков.

Видеозапись

Зал, где проводился семинар, был полон, что объяснялось не только личностью докладчика, но и актуальностью заявленной темы: к завершающей стадии подходит обсуждение интегрированного законопроекта «Об образовании в Российской Федерации», общественный резонанс вызвал проведенный Минобрнауки России мониторинг эффективности вузов — на повестке дня будущее российского высшего образования. Андрей Волков, опираясь на «жизненный опыт» Московской школы управления «Сколково», представил свое видение путей возможного развития высшего образования.

 

За горизонтом официальной доктрины

Цитируя известного испанского философа и социолога Хосе Ортега-и-Гассета, докладчик отметил: «Университет не должен позволять среднему студенту напрасно тратить часть своего времени, воображая, что он станет ученым». Хотя в российском образовании, кажется, наоборот, исследования требуются от всех и каждого, ведь с 2004 года идея «воссоединения науки и образования» является официальной. Но что лежит за горизонтами этой доктрины? Существует ли какая-то другая концепция университета, в сердцевину которой не заложено проведение исследований, производство знаний и их трансляция в образовательном процессе?

Как показывает статистика, уже сегодня во многих странах, и прежде всего в Китае, США и Японии, более 70 процентов всех средств на исследования как разработку нового расходуется вовсе не в университетах, а в корпорациях. Возможно, новая концепция высшего образования связано с попыткой утвердить университет не как транзитивный, обучающий и исследовательский институт, но как центр, порождающий и имплементирующий знание. Примеры такого рода центров — Массачусетский технологический институт или Стэндфордский университет.

Но данная модель образования не возникла на пустом месте. В ходе своего многовекового развития университеты прошли долгий путь. По «рабочей» терминологии докладчика, первоначально возникло образование 1.0. Это были теологические университеты.

В XVIII-XIX веках появляется образование 2.0. Оно развивалось в тесной связке с процессами индустриализации и ознаменовало собой появление университетской корпорации исследовательского типа, «университета Гумбольдта». С тех пор как образование стало массовым, дело университетов — подготовка людей к функционированию, к поддержанию деятельности. И этот вид занятий давно освоен.

В конце XIX — начале XX века свои позиции в распределении социальных ролей начинает отвоевывать новая фигура — предприниматель. И в первую очередь это связано даже не с экономической, а с инженерной деятельностью. С задачей производства инженера как человека-преобразователя успешно справляется политехническая школа — образование 3.0. «Инженерный» тип профессиональной человеческой деятельности превратил «исследовательский» тип деятельности в подчиненный.

 

Производство трансформаторов

Но сегодня, чтобы жить в мире большого бизнеса, чтобы иметь дело с крупными корпорациями, нужен новый тип человека-профессионала. Андрей Волков называет такой тип людей «трансформаторами». Это люди, имеющие амбиции и потенциал для трансформационной деятельности.

Мы любим рассуждать про Билла Гейтса, Стива Джобса и пустые ниши, но, в общем-то, все пространство деятельности уже занято. И человек вынужден будет изменять это пространство в соответствии с меняющимися условиями реальности. Значит, университет тоже должен в очередной раз измениться и готовить теперь уже профессионального трансформатора, управленца развитием. Ни классическое, ни традиционное инженерно-техническое образование с этой задачей не справляются. Просто изучать что-то, исследовать, выявляя связи и закономерности уже недостаточно. Нужно производить новое знание, чтобы тут же применять его на практике. Практичный, деятельностный подход должен быть интегрирован непосредственно в образовательный процесс, и тогда мы получим образование 4.0.

Подобные перемены неизбежно влекут за собой ряд серьезных последствий. Во-первых, стирается грань между профессурой и студентами. Так, в бизнес-школах больше нет студентов, а есть участники. Тем самым фиксируется принципиально иная иерархия отношений. В стенах учебного заведения больше не учится человек как индивид. Теперь оценивается деятельность группы и работа в команде. Возникает проблема отбора студентов в такое учебное заведение не на основе академических достижений. Но померить проектное, «драйвовое», деятельностное отношение к действительности крайне сложно. И психологические тесты здесь не помогут. Выход — индивидуальное экспертное оценивание, в ходе которого можно понять, что «вот этот тоже сумеет», что потенциально у него есть необходимые качества.

В корне меняется и методика обучения. Как практиковать, например, лидерство в рамках лекционно-семинарской структуры обучения? Никак. Можно лишь попробовать заменить реальную практику тренажерами, симуляторами, модельными системами и кейсами. В обучении нового типа не нужно наказывать за ошибки, нужно провоцировать студентов делать их, чтобы было, что обсуждать и из чего извлекать практическое знание.

 

Новое содержание, новые задачи

Ядром содержания образования 4.0 должна стать нерешаемая задача, когда нет подсказок, когда в принципе не существует решения проблемы. Столкновение с такими задачами требует специально организованной позиционной коммуникации, чтобы студент не мог самостоятельно решить их на листочке… Нельзя обойтись и без высокой теории, сконструированной на идеальных объектах, а также инструктивного знания, основанного на обобщении лучших методик.

При проектировании образовательного процесса подобного типа учебное заведение, по словам докладчика, должно решить следующие ключевые задачи:

• сформировать новое содержание образования и изменить в соответствии с ним образовательные технологии;
• определиться с масштабом (эмпирически показано: если в университете учится более 5000 человек или число учебных программ превышает 100, требуется дробление);
• найти новое архитектурно-пространственное решение для кампусов (обычные поточные аудитории на тысячу человек уже не годятся, поскольку одновременно нормально обучаться может около десяти групп по 5-6 человек в каждой);
• изменить отношение к профессорско-преподавательскому составу: преподаватель становится фасилитатором, модератором учебного процесса, который конструирует знание непосредственно в процессе дискуссии, преподаватель администрирует проектную работу, а исследования становятся вторичными;
• иметь достаточный бюджет, чтобы обеспечить устойчивость функционирования системы (исходя из средней оплаты преподавательского труда на мировом рынке, на обучение 5000 студентов требуется 200 миллионов долларов);
• и самое главное, уметь себя позиционировать, сформулировать свое отличие от всех остальных агентов в глобальном образовательном пространстве.

В завершение выступления докладчик заметил, что предложенный подход актуален прежде всего для «транс-профессиональных школ», работающих в таких синкретических областях, как инженерия, биотехнологии, оборона, а также собственно школ управления, которые готовы меняться сами, чтобы производить профессиональных «трансформаторов» для современного мира.

 

Разные модели возможного будущего

Дискуссант Александр Соболев, директор департамента государственной политики в сфере высшего образования Минобрнауки России, выступавший, по его словам, не от имени министерства, а с позиции эксперта, обозначил несколько трендов, которые определяют происходящее в российской системе высшего профессионального образования. Первый тренд касается управленческих действий по повышению эффективности сети высших учебных заведений, что в конченом итоге приведет к определенному «сжатию» этой сети. Параллельный тренд связан с выявлением и поддержкой лидеров — речь идет об указе президента РФ № 599, согласно которому как минимум пять российских вузов должны занять лидирующие позиции в мировом научном и образовательном пространстве. Наконец, третий тренд касается трансформации региональных образовательных систем.

Второй дискуссант, научный руководитель Института образования Исак Фрумин заметил, что российская система образования невероятно устойчива к любым изменениям: «Мне кажется, что мы в большинстве своем работаем в музеях, причем в музеях старого типа. И в этом смысле модель университета, которую обсуждает Андрей Евгеньевич, нужна нам как воздух… Но одна модель не будет работать на всю систему. Нужно подумать о разных университетах».

По мнению Владимира Собкина, директора Института социологии образования Российской академии образования, предложенный докладчиком подход уже давно присутствует в российской культурной среде. И примером тому служат первая, вторая и третья студии МХАТ Станиславского, воспитавшие людей, которые впоследствии сами смогли создать театр. «Существуют индивидуальности, способные выстроить вокруг себя команду, члены которой будут порождать проблемы, решать их и включать в учебный процесс… Но данная модель как массовый ход кажется мне весьма сомнительной, учитывая тот кадровый потенциал, который сегодня есть в российском образовании», — сказал Владимир Собкин.

Заместитель директора Института филологии и истории по методической работе и историческому образованию Российского государственного гуманитарного университета Юрий Троицкий считает, что модели учебного центра, подобные той, что была обрисована Андреем Волковым, существуют сегодня на Западе как довольно узкий сегмент рынка. Но они все же скорее надстраиваются над сильными исследовательскими структурами, которые в модели докладчика выполняют лишь вспомогательную функцию в рамках мощного «управленческого пафоса». «Еще меня удивляет априорная жесткость модели, как будто она не предполагает пространства возможных собственных трансформаций, — добавил он. — Впрочем, это только начало, и такая неофитская позиция вполне понятна».

В заключение научный руководитель Центра мониторинга качества образования ВШЭ Виктор Болотов отметил: «Сегодня все ведущие, амбициозные вузы поставлены в такое положение, что им просто необходимо уметь проектировать шаги к развитию. А для этого нужно видеть разные модели возможного будущего».

 

Алина Иванова, специально для Новостной службы портала ВШЭ